СЕМЬЯ: МАРТЬЯНОВЫ

Интервью: Игорь Дробышев

Фото: архив семьи Мартьяновых 

Надежда Васильевна Мартьянова листает сборник «Книга семейной мудрости», иногда останавливаясь на местах, отмеченных закладками. «Здесь столько высказываний, которые созвучны с моими жизненными принципами, — говорит она. — Вот, скажем, один великий человек говорит: «Лучшее родительское наследство — это образование, благодаря которому сын может занять достойное место среди культурных людей». Или вот еще точнее: «Воспитывая сыновей, нужно помнить, что образование принесет им больше счастья, чем богатство».

Она смотрит на своих сыновей — Андрея и Алексея, словно ища у них подтверждения этим мыслям. Хотя судьбы этих двоих взрослых мужчин, в которых она вложила столько любви и надежды, уже сами по себе подтверждение сказанного. Андрей Мартьянов (МЭО, 1994) — исполнительный директор страховой компании «МАКС». Надежда Васильевна, генеральный директор компании, пригласила его на эту должность несколько лет назад, когда поняла, что «нужен профессиональный опыт работы в международной компании и свежий взгляд» на то, как и куда должно двигаться дело ее жизни... Алексей Мартьянов (МЭО, 2006) работает в Российском фонде прямых инвестиций. Алексей часто бывает в зарубежных командировках, представляя интересы фонда, учит итальянский и собирается осваивать китайский, поскольку у фонда есть намерение активно расширять инвестиционную деятельность на Дальнем Востоке. «Если человек готов уехать из уютной Москвы так далеко, не боясь ответственности за серьезное дело, да еще хочет с этой целью учить сложнейший язык, — говорит Надежда Васильевна, — у него сильная мотивация и правильные ориентиры в жизни».

Между братьями 13 лет разницы, но их объединяет одно: то, что еще в детстве заложила в них мать, — стремление к взятию высоты. Она сама, как Гуля Королева из ее любимой «Четвертой высоты», всю жизнь определяла для себя очередную планку: «Удержу ее, как штангист штангу, значит, я что-то в этой жизни стою».

MJ: Надежда Васильевна, насколько я знаю, именно вы посоветовали сыновьям идти в экономисты-международники?

Надежда Васильевна: Если говорить об Андрее, то, хотя у него и были в школе способности к математике, всё же с раннего детства он развивался в творческом направлении, а к концу школы увлекся английским языком. Он очень хорошо пел, и ему повезло — в детском саду: его отобрали в элитную московскую музыкальную школу, где образовательные предметы были совмещены с музыкальным образованием, с пением в хоре. Мы тогда только переехали в Москву из Челябинска-70, это такой закрытый город с огромным научным потенциалом, в котором создавался, как тогда говорили, «ядерный щит Родины». Это был город будущего, всё в нем было организовано так, чтобы человек не думал о быте, а только о том, как дать стране нужные технологии. Трудились, не щадя себя, ночевали в цехах — это была норма, все понимали, что делаем великое дело... Я очень горжусь теми годами.

MJ: А как вы там оказались?

Направили по распределению после окончания Ленинградского инженерно-экономического института. Там я встретила отца Андрея. Но сын родился в родном мне городе Бузулуке, куда я ездила к родителям, в 1971 году... А в 1976-м в Москве создавалось научно-производственное объединение «Красная звезда», тоже закрытое предприятие, где был совмещен весь производственный цикл — от научной разработки до серийного внедрения. И я получила приглашение там работать.

MJ: А Андрей — приглашение в хор мальчиков?

Андрей: До этого я целый год (по субботам и воскресеньям) ходил в ансамбль имени Локтева. Он находился во Дворце пионеров на Ленинских (теперь Воробьевых) горах... Интересно, что спустя 30 с лишним лет я поселился рядом с ним, переехав в новую квартиру на улице Косыгина. Ансамбль всё еще существует.

Надежда Васильевна: Я не была коренной москвичкой, поэтому город долго оставался для меня незнакомым, и возможность возить ребенка с «Сокола», где мы жили, на другой конец Москвы, на занятия, помогла мне лучше узнать город, особенно он был хорош с Воробьевых гор... Андрей прошел в ансамбле хорошую вокальную подготовку. На прослушивание и занятия в подготовительном классе Андрея отобрал преподаватель капеллы мальчиков, которая находится в центре Москвы, в Палашевском переулке. Количество претендентов было около 300 человек. Из трехсот отобрали семерых, в том числе и сына...

MJ: Какой песней он покорил комиссию?

Андрей: Обычный набор. Популярные детские песни тех лет, русские народные песни.

Надежда Васильевна: Мы в доме родителей их всегда пели. Всей семьей. У меня папа был большой знаток русских песен, он часто устраивал семейные концерты, сам пел. Андрей каждое лето проводил в Бузулуке, они вдвоем с двоюродной сестрой распевали разные песни, мой папа обладал юмором и задором и, научил их хулиганским частушкам...

MJ: Это, наверное, и выяснилось на прослушивании?

Надежда Васильевна: Да нет, Андрей был хорошим мальчиком, такого себе не позволял. И был очень самостоятельным с самого детства. В школу ездил один, на троллейбусе, от «Сокола» до Тверской. Весь день находился в школе, на продленке готовил домашние задания, потом я его забирала, а дома мы садились за пианино и готовились к музыкальным предметам. Когда сын учился в начальных классах, моя жизнь изо дня в день была посвящена тому, чтобы ребенок был накормлен и подготовлен к следующему дню по всем предметам: сольфеджио, игра на фортепьяно. Это занимало от трех до четырех вечерних часов, и нужно было быть всегда рядом с сыном. Порой отлучаясь, я слышала игру на фортепьяно, а возвращаясь, замечала, что он читает книгу, спрятанную за нотами, и при этом продолжает импровизировать на фортепьяно.

MJ: А хотелось погулять?

Андрей: Хотелось многого: и читать книги, и гулять с друзьями, но... приходилось откладывать это до школы. На продленке и в футбол играли, и все дворы мы с ребятами обследовали в районе Большой и Малой Бронных. Помню, в свободное от занятий время бегали в «Пушкинский» на мультики...

MJ: В плохие компании не попадал?

Андрей: Нет, но я был очень живым, резвым и подвижным, активно увлекался спортом, много гулял, бегал, прыгал с крыш, бывали и травмы... По поведению оценки в начальных классах были не всегда идеальные. Что, впрочем, не помешало мне получить серебряную медаль по окончании школы. Так что детство, несмотря на насыщенный график музыкальной школы, у меня было интересным и разносторонним.

MJ: Девочки с толку не сбивали?

Андрей: А вот это интересный вопрос! Девочки в нашей школе были редкостью, поскольку наша школа была исключительно для мальчиков. И только когда ее поставили на капремонт и перевели нас в соседнюю, в Настасьинском переулке, где, как оказалось, учились в основном девочки из хора Центрального телевидения и Всесоюзного радио, всё и началось...

MJ: Что началось?

Надежда Васильевна: У нас в школе была очень строгий директор Нинель Давыдовна Камбург, так для нее нахождение ее питомцев в среде девочек было трагедией! Учеба буксовала! Ясное дело, у мальчиков начались первые романтические знакомства... Но Нинель Давыдовна была, безусловно, волевой женщиной, она не дала ситуации выйти из-под контроля. А после ремонта мальчиков вернули в свою школу... Вообще, Андрею досталась самая замечательная пора — 80-х годы, когда еще можно было получить отличное среднее образование и в то же время полноценное музыкальное. Когда преподаватели работали на высоком энтузиазме, посвящая свое личное время развитию в детях творческого начала. И получался, на мой взгляд, цельный характер... Учеба Андрея в капелле мальчиков, которую создала Нинель Давыдовна, позволила ему в течение десяти лет учебы приобрести важнейшие качества: трудолюбие, уверенность в себе, способность к творчеству.

Андрей: Это так! Мы постоянно, каждые каникулы, выезжали в концертные поездки, это, помимо житейского опыта, дало нам представление о стране. Мы побывали в десятках городов Советского Союза — от Красноярска до Бреста, от Омска до Каунаса и Калининграда. Я не говорю уже о регулярных концертах в Москве и ежегодных слетах хоров мальчиков в Тарту. Ближе к концу 80-х исполняли даже церковные произведения русских композиторов (Львова А. Ф., автора государственного гимна «Боже, Царя храни», Чеснокова П. Г., хорового дирижера, автора широко исполняемых духовных композиций) в сопровождении органа, что давало нам представление о дореволюционной традиции русской духовной музыки. Помню, как были приятно удивлены слушатели в польском костеле в Познани... Кстати, так я зарабатывал свои первые деньги. Неплохой заработок для ученика средней школы помимо гастролей давали выступления на ТВ, озвучивание фильмов, участие в оперных постановках Большого театра.

MJ: На что тратил?

Андрей: Это были мои карманные деньги. В основном на спортинвентарь — велосипед, первую теннисную ракетку, лыжи, ну еще сам купил себе первую гитару. Помню, что для концертов были необходимы концертные ботинки, рубашки. Мама покупала их в комиссионке, в магазинах было трудно достать что-то качественное. Хотя капелла давала форму для выступлений, но ведь организм-то растущий...

MJ: Ну вот «организм» совсем вырос и ему нужно было определяться. Как возникла идея поступать в МГИМО?

Надежда Васильевна: Вы знаете, в советское время считалось, что в этот институт поступить было практически невозможно. Но тем не менее мы начали подготовку уже в 8–9-х классах — например, поменяли язык с немецкого на английский, посчитав, что с ним на экзаменах будет полегче. Рядом с нашим домом были языковые курсы. Я спросила Андрея: хочешь английский изучать? Он: хочу! И отнесся к этому серьезно, после школы ходил заниматься по три часа через день.

Андрей: Тяжело было перестраиваться, первые полгода в голове была каша из двух языков, но я очень старался и за два года освоил школьную программу. В МГИМО уже сдавал экзамен по английскому.

Надежда Васильевна: Как-то на столе в нашей кухне я увидела газету «Красная звезда». Как она попала к нам в дом — непонятно, мы никакого отношения к военным не имели. На последней странице я увидела объявление о наборе в институт военных переводчиков (ВИИЯ), и меня как будто осенило: Андрей может попробовать поступить в этот вуз! Набор шел заранее, с февраля, нужно было заявиться через военкомат и на загородных выездах сдавать нормы ГТО и другие тесты.

Андрей: Дело в том, что в ВИИЯ можно было поступать раньше, чем во все другие вузы. И тогда родилась идея: если не сдам, то отнесу документы в МГИМО. Но когда из ВИИЯ пришел вызов на сессию, выяснилось: нас забирали на месяц за город, из-за чего я мог не попасть на начало вступительных в МГИМО. Надо было выбирать, и я сделал выбор в пользу МГИМО.

MJ: А с поступлением в МГИМО были проблемы?

Андрей: Еще бы! Я решил поступать на МЭО, для этого как медалисту мне нужно было сдать всего два экзамена — английский и математику. Но на пятерки! А по математике получить «отлично» в МГИМО было практически невозможно. Я ходил на подфак механико-математического факультета МГУ, и там требования на вступительном экзамене по математике оказались даже ниже, чем в МГИМО. В общем, пятерка по математике сорвалась, и пришлось сдавать все четыре экзамена. Думаю, для всех абитуриентов это очень нервный период жизни — поступление.

Надежда Васильевна: Помню, я ждала Андрея после экзаменов и поняла, какие прекрасные люди работали в институте — дружелюбные, понимающие. Они выходили к родителям, объясняли правила поступления, требования к абитуриентам... Представление о недоступности МГИМО оказалось мифом, но и объективно время изменилось и в новых условиях поступление стало возможным.

MJ: А как поступал в МГИМО Алексей? Ведь это было, так сказать, в совершенно другой стране?

Надежда Васильевна: Да, Алексей родился в 1984 году, пошел в школу в 1991-м, когда в стране царил политический и экономический хаос, что не могло не отразиться на образовании. Нам пришлось поменять три школы, прежде чем мы нашли качественную, в которой хорошо преподавали английский язык. Помог и Андрей, который в конце 90-х работал в офисе аудиторской компании KPMG в Нью-Йорке, Алексей ездил к нему на каникулы и учился там в языковой школе... У старшего брата непререкаемый авторитет, Алексей его очень уважает.

MJ: Можно же было его отправить по стопам старшего брата — в капеллу мальчиков?

Андрей: Когда брата привели в первый класс и прослушали, вердикт был такой: «Не мучайте мальчика». Тем не менее на семейных торжествах, когда мы собираемся нашей большой семьей, он всегда поет, причем громче всех. (Смеется)

Алексей: У меня нет такого развитого природного слуха, как у брата, но желание петь всегда в душе присутствует, полностью согласен с утверждением — «песня строить и жить помогает». На дне рождения всегда радую гостей своим исполнением, впрочем, в этот день у них нет возможности меня не слушать, чем я и пользуюсь!

Надежда Васильевна: Я убеждена, что родители должны поддерживать ребенка, пока он не получил образование. Как только получил — можно отпускать в свободное плавание! Я настояла, чтобы Алексей сдал 11-й класс экстерном и посвятил полгода исключительно подготовке к поступлению в МГИМО. Его время было расписано по часам, он усиленно занимался с преподавателями, особенно много ему дал репетитор по математике: он настолько увлек его предметом, что Алексей захотел получить еще и математическое образование в МГУ!

Андрей: Оно никуда от тебя не денется, сказали мы ему, сначало нужно успешно получить первое образование. И он поступил в МГИМО с первого раза, на бюджет!

Надежда Васильевна: Конечно, при подготовке требовались дополнительные занятия с преподавателями. Денег на них мне было не жаль, благо тогда уже такие возможности были. Но мне хотелось, чтобы Алексей добился цели сам. Деньги не помогут, если человек не приложит усилий.

MJ: Между тем для вас, Надежда Васильевна, 90-е годы были непростыми, вы начали с нуля новую карьеру. Как получилось, что пошли в страхование?

Надежда Васильевна: К началу 90-х я занимала ответственный пост заместителя гендиректора по экономике и финансам в НПО «Красная звезда», которое имело огромные заслуги перед страной. Мы производили энергоустановки, с которыми космические аппараты могли работать на орбите несколько лет подряд. Мы могли бы создать гораздо более совершенный двигатель, если бы оборонке дали развиваться. Но благие замыслы под названием конверсия превратили крупное предприятие в малый и средний бизнес.

MJ: Вас заставили производить кастрюли?

Надежда Васильевна: Хуже. Мы делали установку для переработки... помета. Правда, установка тоже была умная — производила и газ, и сухое топливо. Сделали мы их три штуки для совхозов, а потом и совхозы перестали покупать, так как развалились. На предприятии не стало хватать денег на зарплату сотрудникам, перестали поступать заказы. Смотреть на это было невозможно! С предложением создать страховую компанию ко мне пришла группа руководителей лечебного учреждения, входившего в систему 3-го Главного управления Министерства здравоохранения РФ. В 1991 году вышел новый закон о системе обязательного медицинского страхования, который необходимо было распространить, в том числе и на медицину. Такая организация была создана, ее учредили «Конверсбанк», ЦК профсоюза работников атомной энергетики и промышленности, она получила название «МАКС» («Московская акционерная страховая компания», две последние буквы поменяли местами, чтобы звучало лучше), а я стала одним из ее руководителей. Стресс у меня был серьезный. Бросить свой кабинет, персональный автомобиль, привилегии, статус и стать одной из восьми членов маленького коллектива, которые все вместе ютились в подвальном помещении... Но выбора у меня не было, выстраиваемая десятилетиями отрасль разваливалась на глазах, и на прежнем месте я уже не могла смотреть в глаза рабочим, которые месяцами не получали зарплату... Возглавил «МАКС» Михаил Юрьевич Зурабов (позднее министр здравоохранения и социальной защиты России, ныне посол РФ в Украине), который был тогда председателем совета директоров «Конверсбанка». На тот момент он уже имел опыт работы в коммерческих структурах. Но как применять закон об ОМС, никто не знал. Нынешнюю систему ОМС мы, совместно с научным, творческим и управленческим потенциалом московских специалистов, создали только к 1993 году.

MJ: А вы не рассказывали Андрею, как участвовали в становлении страхового рынка, это же могло быть интересно для студента МЭО?

Надежда Васильевна: У него был свой бизнес, на первых курсах вместе со своим другом он создал в одном из округов Москвы сеть кабельного ТВ, которая хорошо развивалась.

Алексей: Я это помню, это было современнейшее направление! Причем я всегда восхищался именно тем, как брат реализовывал абсолютно с чистого листа без возможности «подсмотреть» и выстроить процессы как у других, в начале пути неоткуда было почерпнуть опыт, всё лишь методом проб и ошибок, постоянного преодоления трудностей. Это сейчас, если хочешь бизнес создать, есть фактически готовая база данных. Заходишь в Интернет и копируешь чужой опыт. А они были первопроходцами...

Надежда Васильевна: Андрей всегда был самостоятельным и попросил у меня совета единственный раз, когда появились нехорошие люди, которые хотели отобрать бизнес. К счастью, ребята справились сами. Человек должен набивать себе шишки самостоятельно, и это правильно.

MJ: А не хотелось взять его под свое крыло?

Надежда Васильевна: Нет. Во-первых, есть пословица: «Ешь и пей с родственниками, а дело делай с незнакомцами». Во-вторых, я знала, что он не стремился к этому, у него карьера в аудиторской компании KPMG и без того развивалась успешно. В-третьих, путь МАКСа был достаточно непростой, не было никакого быстрого успеха, это было постепенное движение. Начать хотя бы с того, что мы просто не знали , что такое страховая деятельность во всех ее аспектах, да и четкой, законодательной базы попросту не существовало. Один пример. Нас пригласили в Дубну, это 120 километров от Москвы, рассказать о медицинском страховании. М. Ю. Зурабов сел за руль, я рядом. Еду, а сама не знаю, о чем я буду людям говорить. Я всего месяц проработала, что-то почерпнула о страховании из справочников, но сути бизнеса всё равно не понимала. Михаил Юрьевич в совершенстве владел ораторским искусством, говорил простым языком, не языком страхования, но очень убедительно. Период самообразования проходил не быстро. Никогда не забуду первые деньги, которые мы заработали. Это была заслуга Михаила Юрьевича: он застраховал имущество Фонда Поленова, то есть предметы искусства в музее. Этот первый контракт был на 50 тысяч рублей, которые мы положили на депозит. У меня существенно сократилась зарплата, даже по отношению к той, что я имела на «Красной звезде», и девиз был: «Сколько сами заработаем, столько и получим». Никто не давал никаких гарантий. Только риск и вера в будущее, вера в свои знания и опыт.

MJ: Какой был первый большой результат?

Надежда Васильевна: Мы практически с нуля создали систему медицинского страхования в атомной отрасли. Она в этом нуждалась, поэтому акционерами МАКСа стали и  профсоюз отрасли, и крупные предприятия. Начинали с социалки — ввели в систему ОМС лечебные учреждения, организовали добровольное медицинское страхование на наших предприятиях. Развитие компании — это постепенная разработка технологий страхования. Благодаря им мы разработали и предложили правительству Москвы массовое льготное страхование жилья, страхование лекарственных препаратов (фармстрахование) и страхование арендованных помещений. В условиях низкой культуры людей и отсутствия у них денег ни о каком добровольном страховании речи тогда не шло. Постепенно мы стали предлагать добровольное медицинское страхование параллельно с системой ОМС...

MJ: Как всё же получилось, что Андрей пришел в вашу команду?

Андрей: Когда я вернулся в московский офис KPMG из Нью-Йорка в 2004 году, мне через некоторое время, как партнеру, поручили самостоятельный проект — развитие бизнеса и филиала KPMG в Екатеринбурге. За год мы выросли почти в два раза. Через некоторое время встал вопрос, куда расти дальше? Административно развиваться внутри компании мне не показалось интересным. Да и специфика работы не давала возможности для саморазвития, ведь консультант всегда смотрит на чужой бизнес со стороны, дает советы, рекомендации. А мне хотелось участвовать в развитии бизнеса самому, ощущать результаты. На самом деле Надежда Васильевна периодически приглашала меня, еще когда я работал в США, но мне тогда всё еще хотелось самостоятельности.

Надежда Васильевна: В частном бизнесе не всё так просто. Приглашая человека на ответственную позицию, всегда сомневаешься: справится или нет? впишется ли он в коллектив? как этот человек воспримет устоявшуюся систему?.. Одно можно было сказать точно: в лице Андрея мы получали абсолютно порядочного, профессионального и напористого в решении вопросов руководителя. Да и отрасль, на которой он специализировался в KPMG — банковская, была для нас крайне важна. Наконец, так совпало, что из компании ушли соратники, с которыми мы вместе начинали работать. Ушли в основном на госслужбу — заняли высокие посты, это, кстати, характерно для компании, которая всегда была кузницей кадров. Если специалист уходит, то непременно, на высокие позиции. Всегда жаль, но и гордишься этим: значит, в компании есть опыт, школа и сильный корпоративный дух! Андрея пришлось убеждать в своевременности такого шага…

MJ: Почему он сомневался?

Надежда Васильевна: При всех плюсах было одно обстоятельство. За полтора десятилетия профессионального роста Андрей стал сильной личностью с твердым характером. Я сама довольно жесткий руководитель. Когда две сильные личности начинают спорить, знаете ли, искры летят!

MJ: Но в спорах рождается истина?

Надежда Васильевна: Споры бывают разные. Я, например, генератор споров и считаю, что они должны быть. Но у руководителя должна быть авторитарность, ведь он или она, отвечая за всё, обязан в последний момент брать ответственность на себя. Знаете, есть сотрудники, которые принимают это и спокойно перекладывают ответственность на руководителя. Андрей доказывает свою точку зрения до самого последнего момента и зачастую готов принять ответственность за принимаемые решения. Понятно, что в его возрасте ему хочется более агрессивных, но и более рискованных действий. Мой опыт руководителя, прошедшего через четыре банковских кризиса (1995, 1998, 2001, 2008), заставляет проявлять осмотрительность.

MJ: Вы же сами назвали его напористость одним из важных качеств.

Надежда Васильевна: Помимо напора требуется опыт, понимание нюансов страхования и управления людьми, а этому можно учиться всю жизнь...

Андрей: Надежда Васильевна права. Это сложная, многогранная индустрия, одна из сложнейших финансовых отраслей. Здесь переплетаются математика, статистика, актуарные расчеты, макро- и микроэкономика, вопросы операционного менеджмента, бэк- и фронт-офисов, урегулирования убытков, клиентская работа, знание психологии клиентов и сотрудников... Познать это в совокупности можно только с опытом.

MJ: С момента прихода Андрея в МАКС прошло шесть лет? Синергия получилась?

Надежда Васильевна: Конечно! Андрей взял на себя функционал, который хорошо у него получается. На нем развитие бизнеса, в том числе взаимоотношения с банками и лизинговыми компаниями. Например, у нас никогда не было совместных проектов со Сбербанком. Теперь это наш большой партнер: мы обслуживаем около 50 тысяч сотрудников банка по добровольному медицинскому страхованию, обучаем сотрудников розничного и корпоративного блока продажам страховых продуктов.

MJ: Кстати, старший вице-президент банка Денис Бугров — наш выпускник.

Андрей: Я знаю, в Сбербанке работает много наших выпускников, но это не повлияло на итоги тендера. Мы стали общаться уже потом, когда выиграли его, доказав свою состоятельность как бизнес-партнера. Со Сбером у нас есть совместные проекты по страхованию юридических и физических лиц — например, по ипотеке. Мы участвуем в большом количестве совместных проектов.

Надежда Васильевна: Андрей подошел к работе с партнерами системно: создал Департамент по работе с партнерами, куда принял группу обучающих тренеров. Они выезжают в филиалы, обучают сотрудников банков продажам страховых продуктов. Мы совершенно не были готовы к тому, чтобы обучать чужих сотрудников. Да нам еще дали самый трудный проект — страхование вкладчиков Сбербанка. Я сначала отнеслась к этому со скепсисом, я экономист, мне нужны результаты. А там за первый год всего несколько миллионов сборов! Ну что это за бизнес! Тем не менее мы проехали по всем регионам, которые нам были выделены, и провели обучение сотрудников. Надо отдать должное Г. Грефу, он поставил вопрос обучения персонала на первое место и полностью обновил коллектив!

MJ: За ваш счет наделил работников дополнительной компетенцией? Молодец!

Надежда Васильевна: Зато потом банк стал давать нам один проект за другим — например, страхование клиентов малого и среднего бизнеса. Стали появляться финансовые результаты, и скепсис пропал.

Андрей: Сейчас компания может успешно развиваться, только меняя парадигму и менталитет сотрудников. Изначально «МАКС» создавался для работы с корпоративными клиентами, а работа с партнерами и розницей требует совершенно других технологий и другого подхода. Мы запустили интересный проект с Русфинансбанком, через продажи в автосалонах продвигаем КАСКО с франшизой. Такой продукт интересен для автовладельца не только потому, что снижает сумму страховки, он принципиально меняет поведение водителя на дороге, люди вынуждены более ответственно вести себя за рулем: любое ДТП — и ты должен будешь достать из собственного кармана 12 тысяч рублей. Пока не каждый водитель готов самостоятельно участвовать в риске — нужно изменение менталитета. В западных странах вам зачастую просто не продадут страховку без франшизы.

Надежда Васильевна: Андрей проявил себя и как современный лидер, понимающий, как заработать с помощью новых информационных технологий. Под его руководством мы запустили технологию продажи полисов через систему B2B — новое слово в нашем взаимодействии с партнерами. Эта технология автоматизирует процесс продажи и устраняет лишнее звено — введение его в базу данных. Мы дали право сделать это сотруднику организации, который продает полис непосредственно потребителю. И при этом получает возможность формировать сопровождающие документы и необходимые отчеты прямо из информационной системы компании как пользователь нашей базы данных.

Андрей: Мы также полностью обновили внешний интернет-сайт, сделали личный кабинет, интернет-магазин, через который клиент сам имеет возможность рассчитать стоимость и приобрести электронный полис, который он может распечатать прямо с сайта или получить на электронную почту, предварительно оплатив его через платежную систему.

Надежда Васильевна: Андрей изменил и культуру компании в части информационных технологий, создав корпоративный портал. Мы перевели в электронный вид весь внутренний документооборот, всю коммуникацию и внутренние согласования. Это позволило повысить эффективность и скорость принятия решений внутри компании, что несомненно сказалось на развитии бизнеса. На портале также организовано обучение новых сотрудников, видеоконференции с участием сотрудников удаленных подразделений. Это позволяет не только более оперативно контролировать и координировать деятельность филиалов, но и экономить средства на командировки...

MJ: Алексей, когда ты окончил МГИМО?

Алексей: Я окончил МЭО в 2006 году, потом подготовился к профессиональному финансовому экзамену GMAT (Graduate Management Admission Test) и TOEFL и поступил в бизнес-школу Университета города Лидс, где отучился в магистратуре по направлению финансовые рынки и «банковское дело». Когда начал искать работу, твердо решил, что хочу начать карьеру в инвестбанке — это профессия для амбициозных молодых людей. Очень высокая конкуренция: нередко 80–100-часовая рабочая неделя, строгая корпоративная культура, требующая полной отдачи, но предоставляющая значительные карьерные перспективы и возможности профессионального роста. Было несколько предложений по стажировке, но в какой-то момент позвонил Андрей и сказал, что есть возможность попробовать свои силы и пройти собеседование в международный инвестиционный банк Rothschild, который специализируется на сделках по слияниям и поглощениям.

Андрей: В самолете по пути в Лондон я познакомился с управляющим директором Rothschild в Москве: он летел к тому же клиенту, что и я. Мы разговорились. «У вас большой офис?» — спрашиваю его. «Да нет, — отвечает, — вот хотим развиваться». — «А у меня брат только окончил университет». — «Пусть приходит на собеседование».

Алексей: Я пришел, успешно прошел многоступенчатый процесс отбора и так оказался в инвестиционном банке. Отработал там три года, будто в армии отслужил, всё было настолько жестко... Тим-митинги до 11 ночи, а потом возвращаешься за компьютер и продолжаешь работать. И так могло быть по две-три недели. И всегда жесткий дедлайн. Это такая культура, предполагающая работу в маленьких командах, где ты видишь все процессы, общаешься с опытными людьми, которые ведут сделку. Это очень драйвовый процесс... Но в 2008-м начался кризис, и я перешел на госслужбу, в Минэкономразвития. Период новых экономических реалий, период бурного роста экономики, крупных денежных сделок канул в прошлое. Я принял решение перейти на госслужбу, при этом оставаясь в инвестиционной тематике. Пройдя необходимый отбор (кстати, во многие федеральные государственные учреждения существует вполне реальный и конкурентный конкурс на замещение должностей), я устроился на работу в Департамент инвестиционной политики и развития ГЧП.

MJ: Нестандартный ход. Почему?

Алексей: Во-первых, за три года в Rothschild я получил все базовые навыки и знания, уже видел свою перспективу: там ведь выстраивается четкая лестница, ты знаешь, как будешь расти. Да тут еще и спад... А я из той породы людей, которым не сидится на насиженном, теплом месте, могу уйти в неизвестность, лишь бы поменять жизнь, дать себе шанс обрести новые возможности и перспективы... Эта черта у меня от мамы — желание сделать шоковую терапию самому себе. Собственно, после разговора с ней я и принял это решение.

MJ: Как отнеслись в министерстве к инвестиционному банкиру?

Алексей: Туда, кстати, много людей из банков и коммерческих организаций приходит — кто-то хочет сделать карьеру на госслужбе, а кто-то что-то полезное — например, улучшить законодательную базу, применить опыт, полученный в реальном секторе, для улучшения экономической среды. Причем работают там как в частном секторе до глубокой ночи. С одной стороны, из-за длительных согласительных процедур — надо, скажем, получить пять подписей, прежде чем выпустить документ из министерства, а с другой — потому что работы реально много. Задачи у меня значительно отличались от тех, что были в банке: это работа в сфере инвестиций со стороны государства, как регуляторного центра, как некоего инкубатора, где зарождаются новые институты развития для поддержки экономики. Польза работы в министерстве была очевидная: ты досконально понимаешь, как работает госаппарат, как правильно составлять документы, как их формулировать. Через два месяца после того, как я пришел в министерство, Дмитрий Анатольевич Медведев объявил о создании Российского фонда прямых инвестиций с капитализацией 10 млрд долларов. Наш инвестиционный департамент вошел в состав правительственной рабочей группы по формированию фонда. Участвуя в создании РФПИ, я понял, что очень хочу в нем работать. Во-первых, я знал все его механизмы, поскольку сам же принимал участие в их разработке, а во-вторых, это моя тема еще со времен работы в Rothschild, только еще интереснее. Потому что инвестбанкинг — это, по сути, консалтинг: банк консультирует компании, которые продают или покупают активы, а РФПИ — это суверенный фонд прямых инвестиций России, первый институт подобного рода в нашей стране. Задача РФПИ — способствовать привлечению прямых иностранных инвестиций в Россию, осуществляя инвестиции совместно с крупнейшими международными инвесторами на равных условиях.

MJ: А для личного роста какая здесь перспектива?

Алексей: Недавно РФПИ создал совместный фонд с Китайской инвестиционной корпорацией. И мне дали карт-бланш на разработку своего видения перспектив развития его представительства на Дальнем Востоке. Идет обсуждение этой концепции. Не хотелось бы предвосхищать события, но, если она будет одобрена, возможно, предстоит возглавить работу по усилению позиций фонда на новых рубежах.

MJ: Как часто вы трое оказываетесь вместе?

Надежда Васильевна: Часто. Почти каждые выходные. Мы строим новый дом.

Андрей: Мама строит, а мы ей помогаем.

MJ: Что для вас «дом»?

Надежда Васильевна: Это соединение семьи. У нас у каждого свои квартиры, но есть небольшая дача с участком, где мы собираемся вместе. Новый дом почти завершен, идет отделка — самый непростой этап, и сыновья мне помогают. Когда была проблема с газом, Алексей взял это на себя. За выбор отделки взялся Андрей. Он и собственными руками любит что-то делать. В 1993 году он работал на постройке дачи, мастерил что-то и уронил себе на палец ноги тяжелую наковальню. И это за день до отъезда на стажировку в США! Мы сразу отвезли его в травмпункт, наложили ему лангету, так, с костылями, в тапочках, и сел в самолет... А в Америке пришлось сразу сесть за руль авто, по-другому там нельзя было попасть в офис. В конце концов освоился, он же всегда был предельно самостоятельный... Мне вообще совсем не нужно, чтобы дети постоянно находились около меня. Когда я устаю, мне достаточно побыть день с самой собой. Много времени посвящаю изучению английского языка. Мне это нравится, это расширяет мой кругозор... А вот ребята постоянно встречаются, разница в возрасте нивелировалась, они стали лучше понимать друг друга...

Алексей: В нашей семье естественные теплые отношения. Иногда могут быть трения, но базис — монолитный. Я знаю семьи, где люди разных поколений кардинально не понимают друг друга, у нас же всё по-другому.

Андрей: А недавно мы завели хорошую традицию: последние несколько лет мы на мамин день рождения, в октябре, уезжаем из Москвы, бронируем в каком-нибудь теплом месте, чаще всего на юге Франции, ресторан. Просто хотим, чтобы она отвлеклась от работы и отдохнула от забот.

Надежда Васильевна: Я очень ценю этот подарок, потому что это прежде всего возможность провести время вместе. Последний раз они нашли старинный замок XVI века в Провансе, в котором хранятся подлинники Пикассо, Амадео Модильяни, Пьера Боннара. Они, оказывается, жили там и расплачивались за ночлег, кров и еду своими работами.

MJ: У вас в офисе тоже интересные картины, даже необычные...

Надежда Васильевна: Я поклонница бурятской живописи и скульптуры. Побывав в Бурятии в 1997 году, я влюбилась в нее. Это место необыкновенной красоты, а живут там удивительные люди — очень талантливые, очень сдержанные и мудрые. Они буддисты, никогда не скажут ничего плохого, очень ровные в общении с любым человеком... В 2000 году я помогала организовывать первую выставку бурятского скульптора Даши Намдакова в Москве. А вот это — картины художника Зорикто Доржиева, в них сильнейшая энергетика. Его картины есть у меня дома. Иногда просто не можешь оторвать глаз от полотна! Дом от его картин — теплый.

МJ: Это задача женщины — делать дом теплым...

Надежда Васильевна: Уютным и красивым. Но это происходит само собой, я не стараюсь.

MJ: И накормить хорошо можете?

Надежда Васильевна: А как же! Вся русская кухня — от борщей, которые я готовила большими кастрюлями, потому что надо было накормить двоих мальчишек, до пельменей, которые научила меня готовить мама в Бузулуке, беляшей... Получается, преимущественно русско-азиатская кухня. Бузулук находится в Оренбургской области, недалеко от границы с Казахстаном.

Андрей: С недавних пор у нас появилась еще одна традиция: два-три раза в год мы ездим вместе в Оптину Пустынь. Там мы познакомились с настоятелем монастыря, архимандритом Венедиктом. Он прошел путь монашества с самой молодости, а потом, в начале 90-х, его назначили настоятелем Оптиной Пустыни. Именно под его руководством произошло восстановление Оптины. Нас поразило, с какой любовью этот человек отнесся к нам... Мы сочли своим долгом помогать в восстановлении святынь. А месяц назад, во время освящения нового храма, патриарх Кирилл лично наградил Надежду Васильевну орденом Cвятой княгини Ефросиньи. Это стало для нас неожиданным, но знаковым событием. Так церковь отметила роль, которую играют меценаты в поддержке таких мест, как Оптина Пустынь. А у нас появился духовный дом, близкий нашим сердцам!

Алексей: У нас были долгие беседы с настоятелем — о жизни, о любви, об отношениях с близкими. Он духовник, ему хочется довериться: мировоззрение таких людей настолько чистое, что хочется слушать и слушать, впитывая их мудрость.

Надежда Васильевна: Нас влечет туда духовная сила... Мы приезжаем, чтобы уйти от мира, от суетного пространства, помолиться и очистить душу. Я была поражена строгостью ведения службы и быта в Оптиной Пустыни — всё по строгим законам Евангелия... Приезжая сюда, ты будто возвращаешься к истокам, в мир, где хочется быть, где мысли свободны и обращены к вечности... Там наша семья чувствует, что мы духовно соединены. А люди, соединенные духовно, не способны поступать дурно. Главный принцип нашей семьи — честность по отношению друг к другу, мои дети сами зарабатывают на жизнь и не заинтересованы в материальных благах, которые можно получить от родителей... Я буду счастлива как мать, если сыновья будут следовать в жизни словам Марка Аврелия, которые приведены в этой книге (снова открывает сборник семейных мудростей): «Не делай того, что осуждает твоя совесть, и не говори того, что не согласуется с твоей правдой».